У меня есть необыкновенный зверек - полукошечка, полуягненок. Он
достался мне после отца в числе прочего наследства. Но окончательно
развился уже у меня, раньше он был больше ягненком, чем кошечкой. Теперь
у него от того и от другого почти поровну. От кошки - морда и когти, от
ягненка - размер и строение тела; от обоих глаза, они сверкают диким
блеском, а также шерстка - она у него мягкая и совсем гладкая; движения
- он и скачет и крадется. Когда светит солнце, он свернется клубком на
подоконнике и мурлычет, а на лужке носится как бешеный, так что его и не
поймаешь. От кошки он убегает, на ягненка кидается. В лунные ночи
кровельный желоб - излюбленное место его прогулок. Мяукать он не умеет,
к мышам у него отвращение. Он может часами подстерегать добычу у
курятника, но на убийство не соблазнился ни разу.
Я пою его подслащенным молоком, и это для него лучшая пища. Жадно сосет
он молочко сквозь клыки хищного зверя.
Понятно, какая это забава для детишек. В воскресное утро у нас приемные
часы. Я сажаю зверька к себе на колени, и меня обступает детвора со всей
округи. На меня сыплются самые невероятные вопросы, на которые никто не
в силах ответить: откуда взялся такой зверек, отчего он очутился у меня,
были ли раньше такие зверьки и как же будет, когда он умрет, скучно ли
ему одному, почему у него нет детенышей, как его зовут - и все в таком
роде.
Я не считаю нужным отвечать, а попросту, без лишних объяснений показываю
то, что есть. Иногда ребята приносят с собой кошек, один раз притащили
даже двух ягнят, но им пришлось разочароваться - никаких родственных
чувств обнаружено не было.
Зверьки спокойно оглядели друг друга - звериный их взгляд сказал, что
каждый мирится с существованием другого, как с волей провидения.
У меня на коленях зверек не проявляет ни страха, ни кровожадности -
прижмется ко мне и блаженствует. Он посемейному привязан к тем, кто его
вырастил. Но это вовсе не какая-то особенная преданность, а попросту
верное чутье животного, у которого по белу свету рассеяно бесчисленное
множество свойственников, но настоящей кровной родни, должно быть, нет
вовсе, и потому мы для него - священный оплот. Мне даже смешно
становится, когда мой зверек начинает меня обнюхивать, вьется вокруг ног
и боится хоть на миг расстаться со мной. Видно, ему мало быть ягненком и
кошкой - ему хочется стать еще и собакой.
Однажды у меня выдался такой день, какие бывают у всякого, когда все в
делах ползет по швам, и не видно выхода, и хочется на все махнуть рукой,
и вот, полулежа в таком расположении духа у себя в качалке и держа
зверька на руках, я невзначай опустил глаза и увидел, что с его косматой
мордочки капают слезы - мои или его? Неужто же эта кошка с овечьей душой
наделена вдобавок человеческим честолюбием? Немного унаследовал я от
отца, но этот зверек дорогого стоит.
В нем слита неуемная природа кошки и ягненка, как ни различны они между
собой. Потому-то ему и тесно в его шкуре. Случается, вскочит мой зверек
на соседнее кресло, упрется передними лапами в мое плечо, а носом
тычется мне в ухо. Кажется, будто он что-то шепчет мне; и в самом деле,
он тут же нагнется и заглянет мне в лицо, словно хочет проверить, как на
меня подействовало его сообщение. Ему в угоду я киваю с понимающим
видом. Тогда он спрыгивает на пол и скачет вокруг меня.
Возможно, что нож мясника был бы для такого выродка избавлением. Но он -
моя наследная доля, и я на эту жертву не пойду. Пусть дожидается, пока
сам не испустит дух, хотя порой он и смотрит на меня разумным
человеческим взглядом, призывающим поступить так, как велит мне разум. |