В Цзинане жил какой - то хэшан. Откуда он, никто не знал. Ходил босой,
весь в лохмотьях и каждый день сидел в ресторанах, то в "Ненюфаре", то в
"Светлом озере", бубнил свои молитвы и вещал о судьбе, собирая
милостыню. Однако когда ему давали вино, кушанья, деньги, рис, - всего
этого он не брал. Спрашивали, что же ему нужно, - он не отвечал, и целый
день никто не видел, чтобы он ел или пил.
- Послушай, учитель, - говорили ему, - если ты не ешь скоромного и не
хочешь вина, тебе бы надо идти за милостыней куда - нибудь в горную
деревушку или в какой - нибудь глухой переулок. Что за смысл тебе каждый
день шляться по шумным местам, куда все льнут, словно муравьи на баранье
сало?
Хэшан продолжал сидеть, сложа молитвенно свои ладони и бормоча напевы
молитв. Ресницы по - прежнему были опущены, - длинные - длинные, с
палец, если не больше. Сидел и делал вид, что не слышит. Через некоторое
время ему повторили вопрос. Тогда он вдруг раскрыл глаза и грозным
голосом сказал:
- А я хочу просить именно так!
Потом опять принялся за бесконечный напев. Посидев еще довольно долго,
вышел и поплелся прочь. Кто - то решил идти за ним и стал настойчиво от
него домогаться, почему именно так он желает просить. Монах шел, не
отвечая. Человек спросил его раза четыре. Тогда он опять резко ответил:
- Этого тебе знать не дано. Старый монах хочет именно так просить!
Через несколько дней он вдруг вышел за ворота южного города и улегся у
дороги, как чурбан, не шевелясь в течение целых трех дней. Жители,
боясь, что он умрет с голоду и доставит предместью хлопоты, пришли
толпой уговаривать его перейти куда - нибудь в другое место. Если он
хочет есть, его покормят, денег захочет - дадут! Но хэшан лежал с
закрытыми глазами и не отвечал.
Тогда толпа стала его тормошить. Хэшан рассердился, выхватил из своих
лохмотьев короткий нож и распорол себе живот. Залез туда рукой и
разложил кишки рядами по дороге. Вслед за этим испустил дух. Толпа
ахнула от ужаса. Побежали в местное правление сообщить о случившемся.
Затем похоронили монаха в бурьянных зарослях. Потом как-то прорыли яму
собаки, и рогожа обнажилась. Наступили на нее ногой - она была словно
пустая. Разрыли - смотрят: нет, рогожа зашита по - прежнему и все же
словно пустой кокон. |