Николай Скоблин - русский
военачальник, разведчик. Николай Владимирович Скоблин родился в 1983
году. Закончил Чугуевское военное училище. В 1914 году - прапорщик
126-го пехотного Рыльского полка. 30 декабря 1915 года, будучи в чине
подпоручика, был награждён орденом св. Георгия 4-й степени. В 1917 году,
будучи штабс-капитаном, вступил в ударный батальон. Вместе с первыми
добровольцами проделал знаменитый Ледовый поход. Командовал Корниловским
полком, одним из четырёх полков, которые были укомплектованы только
офицерами и считались элитой Добровольческой армии. В последние часы
белого движения в Крыму, в ноябре 1920 года, он лично проследил за тем,
чтобы каждый боец-корниловец был погружен на пароход "Саратов". 2 ноября
1920 года он последним вошёл на палубу "Саратова" и, как говорят, был
фактически последним участником белого движения, покинувшим родную
землю. К этому времени он уже был генералом. Боевая судьба свела его с
выдающейся русской певицей Надеждой Плевицкой. Уроженка курской деревни,
простая крестьянская девушка, она стала знаменитой исполнительницей
русских народных и других популярных в то время песен. Неоднократно
выступала в высшем свете, пела и для самого государя Николая II, который
очень ценил её талант. Сразу после революции стала на сторону красных.
Во время Гражданской войны, находясь на гастролях на фронте, попала к
белым. Частью, которая её захватила, командовал тогда ещё полковник
Скоблин. Он влюбился в Плевицкую, та ответила взаимностью. Надежда была
на двенадцать лет старше своего возлюбленного, что не помешало им до
самого конца оставаться любящей и верной парой.
Вместе с остатками белых войск Скоблин и Плевицкая вначале оказались в
Галлиполи, а затем в Париже. Он был вынужден снять военную форму, без
которой казался маленьким и невзрачным, особенно рядом с красавицей
женой. Однако оставался командиром Корниловского полка и мог в любой
момент собрать офицеров этого полка, находившихся в Париже. Все они были
членами "Российского общевоинского союза" (РОВС), организации,
объединявшей русское офицерство в эмиграции. Формально РОВС носил
благотворительный характер и занимался оказанием помощи неимущим
офицерам и их семьям. Фактически же представлял собой довольно активное
объединение белогвардейцев-единомышленников, готовых в любое время
выступить в интервенционистский поход против Советской России. РОВС имел
широкие связи во всей Европе, обладал собственными разведывательной и
контрразведывательной службами, унтер-офицерской школой, проводил сборы.
В среде русских офицеров Скоблина уважали, к нему с подчёркнутым
вниманием относились генералы Кутепов и Миллер, руководители РОВС.
РОВС очень беспокоил руководителей ВЧК и Советской России. Они видели в
нём не только врага идеологического, но и вполне реального, способного
предоставить квалифицированные кадры и для армий, и для разведок
возможных противников, и для осуществления террора. Поэтому борьба с
белой эмиграцией вообще, и с РОВС в частности, стала одной из главных
задач ВЧК-ОГПУ в 1920-1930 годы. Осенью 1930 года во Францию был
направлен агент ИНО Пётр Георгиевич Ковальский с задачей завербовать
Скоблина и Плевицкую. Он был однополчанином и другом Скоблина с 1917
года, когда они вместе служили в ударном батальоне. У Ковальского было
"вербовочное" письмо от брата Скоблина. Он провёл несколько бесед с
супругами - вместе и по отдельности. В результате они согласились
работать на советскую разведку, в чём и дали соответствующие расписки 10
сентября 1930 года, а затем вторично 21 января 1931 года. Скоблин и
Плевицкая получили клички "Фермер" и "Фермерша" и обещание разведки
выплачивать им по двести долларов ежемесячно. Первые донесения Скоблина
не представляли интереса, и руководство ИНО уже стало опасаться - не
подстава ли он, уж слишком легко, "без сучка и задоринки" прошла их
вербовка. Однако победило мнение, что Скоблин и Плевицкая дали согласие
искренне, так как разговор с ними произошёл вовремя, после их крупных
финансовых неудач, и, кроме того, дал Плевицкой надежду воскресить свою
славу при возвращении в Россию. После нескольких бесед со Скоблиным и
Плевицкой от них начал поступать более ценный материал, например, копия
плана РОВС на случай войны с СССР и другие внутренние документы этой
организации, в том числе три доклада с мобилизационными планами всех
белых войск в Европе. Проверка показала, что Скоблин и Плевицкая
преданно и честно служили советской разведке. За четыре года на
основании информации, полученной от Скоблина, ОГПУ арестовало семнадцать
агентов, заброшенных в СССР, и установило одиннадцать явочных квартир в
Москве, Ленинграде и Закавказье. Скоблин и Плевицкая стали основными
источниками информации. Более того, Скоблин, как указано в одном из
документов разведки, "ликвидировал боевые дружины, создаваемые Шатиловым
и генералом Фоком; свёл на нет зарождавшуюся у Туркула и Шатилова мысль
об организации террористического ядра; разоблачил агента-провокатора,
подсунутого нам французами и работавшего у нас одиннадцать месяцев;
сообщил об организации, готовившей убийство наркоминдела Литвинова во
время визита в Швейцарию, и т. д.".
Многочисленные провалы вынудили контрразведку РОВС провести
расследование. Были составлены списки лиц, знавших о провалившихся
операциях. Во всех фигурировал Скоблин. Однако умелым поведением во
время расследования и с помощью нашей разведки он сумел отвести от себя
подозрения, и руководство РОВС даже вынуждено было вступиться за него.
Тем временем председатель РОВС генерал Миллер всё больше склонялся к
мысли о необходимости сотрудничества с нацистами. Новое руководство,
теперь уже не ОГПУ, а НКВД, приняло решение убрать Миллера, а на его
место поставить Скоблина, и он уже примерялся к креслу председателя
РОВС. Учитывая заинтересованность Миллера в контактах с немцами, Скоблин
22 сентября 1937 года предложил ему встретиться с германскими
представителями. Миллер согласился, но что-то беспокоило его, и, уходя
на встречу, он оставил записку: "У меня сегодня в 12.30 свидание с ген.
Скоблиным на углу улиц Жасмен и Раффе. Он должен отвезти меня на
свидание с германским офицером, военным атташе в балканских странах
Штроманом и с Вернером, чиновниками здешнего германского посольства. Оба
хорошо говорят по-русски. Свидание устраивается по инициативе Скоблина.
Возможно, что это ловушка, а потому на всякий случай оставляю эту
записку. 22 сентября 1937 года. Ген. - лейт. Миллер". Со свидания со
Скоблиным Миллер не вернулся. Он был похищен сотрудниками нелегального
аппарата внешней разведки. Его усыпили, в большом деревянном ящике
доставили в Гавр, погрузили на советское судно "Мария Ульянова", которое
тотчас же снялось с якоря и 29 сентября доставило Миллера в Ленинград.
Он содержался в тюрьме под чужим именем, и под этим же именем его судили
и в мае 1939 года расстреляли. Когда Скоблин передал Миллера с рук на
руки советским оперативникам, он вернулся в РОВС. Ему предъявили записку
Миллера и спросили, где генерал. Поняв, что провалился, Скоблин "на
минутку" вышел из комнаты, где с ним беседовали, и исчез. Навсегда.
После этого никто, нигде и никогда его не встречал. По некоторым
сведениям, ему удалось бежать в республиканскую Испанию, где он погиб во
время бомбардировки Барселоны. |