Робин - английский
разведчик. Робин (пподлинное имя неизвестно) родился в 1893 году в
Берне, столице Швейцарии. Его мать была уроженкой Эльзаса, отец -
швейцарец еврейского происхождения. В юношеском возрасте вместе с
родителями переехал в Париж. Получив образование, занялся бизнесом и к
началу Второй мировой войны уже являлся видным деятелем международного
бизнеса и весьма состоятельным человеком. В июне 1940 года Франция
капитулировала и была оккупирована немецкими войсками. Остатки
английских войск из Дюнкерка отправились в Англию. Робин раздумывал о
своём будущем: вернуться ли в Швейцарию и с помощью многочисленных
друзей продолжить бизнес; перебраться ли в Великобританию, а может быть,
и в Америку, где заняться тем же; или остаться во Франции и включиться в
борьбу с оккупантами. Он выбрал третий путь. Ещё до отъезда британского
посольства из Парижа Робин установил контакт с британской разведкой, но
предупредил: "Я буду работать вместе с вами, но не для вас".
Уходя, англичане оставили Робину радиопередатчик и связного-бакалейщика,
содержавшего лавку в пригороде Парижа. Кроме того, они снабдили его
документами на имя Жака Вальтера, эльзасского немца. Робин несколько раз
выезжал на побережье. Где-нибудь в укромном месте его брала рыбацкая
лодка и доставляла на корабль Королевского военно-морского флота, где он
встречался с офицерами английской разведки и передавал им информацию.
Она почти всегда представляла для них немалый интерес, так как к этому
времени Робин свёл знакомство со многими немцами, главным образом из
числа офицеров-хозяйственников, которые принимали его за своего.
На одной из встреч, в начале лета 1942 года, Робин сообщил, что
познакомился с немецким капитаном Данекером, представлявшим в Париже
Адольфа Эйхмана, который возглавлял нацистское ведомство по
"окончательному решению еврейского вопроса", то есть уничтожению евреев
не только в Германии, но и во всей Европе. Робин сказал своим патронам,
что хотя он и будет продолжать работать вместе с британской разведкой,
но сейчас главную роль видит в спасении от уничтожения сефардской общины
во Франции. Сефарды были дальними потомками испанских и португальских
евреев, которые перебрались во Францию ещё во времена испанской
инквизиции. Они давно расстались с верой отцов, не следовали их обычаям,
да и внешне не очень походили на евреев. Как правило, это были
высокообразованные и часто очень богатые люди. У них существовала своя
община, и её руководители, зная о контактах Робина с немцами, умоляли
его что-то предпринять для их спасения. Через капитана Данекера Жак
познакомился с другими людьми из окружения Эйхмана. Встречался с ними в
далеко не формальной обстановке, для чего располагал достаточными
деньгами. Однажды, выбрав момент, намекнул, что "эти проклятые евреи"
очень богаты и могут каждому из них "отстегнуть" неплохую сумму только
за один росчерк пера, признающий их французами. Немцы слушали, качали
головами, но не соглашались с ним, ссылаясь не только на своё
начальство, но и на авторитет Канта, Ницше и Гёте. Однако с увеличением
предлагаемой суммы их убеждённость в правоте своей миссии ослабевала, и,
наконец, была достигнута договорённость: за миллион долларов, положенных
на секретный счёт в швейцарском банке, все сефарды во Франции будут
считаться французами и получат документы, в которых не будет упомянуто
их еврейское происхождение. Но сделка удалась только частично: СД узнало
о ней, и переговоры прервались. Однако лично Жака Вальтера этот провал
не коснулся: ведь он оказался только посредником, оставаясь лояльным
"арийцем", уважаемым в немецких кругах. К тому же его щедрость и
общительность привлекла немецких офицеров, изголодавшихся по сытой и
вольготной жизни.
Среди знакомых Робина было много представителей русской белой эмиграции,
которые охотно сотрудничали с немцами и ждали того времени, когда они
проложат путь в "белокаменную матушку Москву". Робин часто бывал у них в
гостях. На одном из вечеров он познакомился с солидным, элегантно одетым
немцем, которого ему представили как "высокопоставленного представителя
рейхсминистра Шпеера, профессора". Разговорились, выпили. Своей
внешностью и манерами Робин вызывал к себе симпатию и доверие. Немец
поделился тем, что в Париже он совсем недавно и не успел вкусить
прелестей этого города, особенно ночных. Он признался, что любит приятно
провести время, и особенно хорошо, когда есть что выпить и много милых
девушек. Немец оказался слаб на спиртное и попросил Робина проводить его
домой. Шофёр-эсэсовец доставил новоиспечённых приятелей в гостиницу
"Руаяль Монсо", где остановился немец. Прощаясь, договорились
встретиться через два дня. Робин понимал, что "герр профессор" может
представить интерес для разведки, и раздумывал, как лучше действовать -
самому или пристроить ему в "подружки" девушку-француженку, члена
движения Сопротивления. Но от последней мысли он отказался, так как,
во-первых, не хотел получать информацию через посредника, а во-вторых,
не очень доверял женщинам-шпионкам. Когда Робин вторично встретился с
герром профессором, тот был в униформе штандартенфюрера СС, но тотчас
переоделся и заявил, что ненавидит свою форму, хотя и вынужден носить
её. После нескольких туров по кафе и барам они так подружились, что
Робин провожал его домой и в полубессознательном состоянии укладывал
спать. Однажды, когда профессор захрапел, Робин решился открыть его
папку. Хотя некоторые документы и имели гриф "Секретно", особого
интереса они не представляли. Важными Робину показались контракты с
французскими заводами. Вскоре они стали очередными целями для ВВС
Англии. С тех пор кутежи Робина с профессором стали постоянными и
происходили два-три раза в неделю. В результате чего участились диверсии
на заводах, выполнявших немецкие заказы, и авианалёты на эти заводы.
Однажды герр профессор в весёлой компании вдруг завёл с Робином разговор
о войне. Он что-то упомянул об африканском корпусе Роммеля и предстоящих
операциях на Средиземном море. Той же ночью, уложив профессора спать,
Робин обнаружил в его папке письмо из Берлина, в котором говорилось, что
через несколько дней из Южной Италии в сопровождении итальянского конвоя
должны быть отправлены запасные части для танков, изготовленных на
заводах Франции. "Эти запчасти, - говорилось в письме, - приобрели
теперь первостепенное значение для Северо-африканского фронта". Об этом
было сообщено в Лондон. А в это время на северном побережье Африки, в
Ливии, шла битва между войсками генералов Роммеля и Монтгомери. Исход
битвы оставался неясным, но его могли решить танки Роммеля, многие из
которых требовали ремонта, при условии, что будут обеспечены
боеприпасами и горючим. Между 26 и 28 октября 1942 года британские ВВС,
базировавшиеся на Мальте, обрушились на нацистский конвой, получивший в
документах британской разведки название "конвой Робина". Суда с
боеприпасами и три танкера были потоплены. Роммель был вынужден начать
отступление, которое впоследствии привело к капитуляции.
Как-то раз, когда речь зашла о поражении немцев в Африке, профессор
сказал Робину: - Не волнуйтесь, ещё не всё потеряно. Погодите немного, и
вы увидите. У нас есть кое-что в запасе, - и он похлопал себя по
карману. После очередного кутежа Робин извлёк из кармана кителя
профессора бумагу с самым строгим германским грифом "Чрезвычайно
секретно. Государственный секрет рейха", подписанную самим Шпеером. Он
информировал профессора о том, что после успешных экспериментов,
проведённых в Пенемюнде по двум секретным проектам, фюрер приказал
начать строительство нового объекта в прибрежных районах Северной
Франции. Сооружения, - говорилось в письме, - должны быть наподобие
укрытий для подводных лодок с очень тяжёлой бетонной крышей. Всю
подготовительную работу для строительства нового объекта надлежит
закончить немедленно. В письме не указывалось, о каких «секретных
проектах» идёт речь и для чего нужны бетонные сооружения. Робин не имел
ни малейшего представления о Пенемюнде, но понимал, что речь идёт о
чём-то серьёзном. Теперь нам известно, что в Пенемюнде производились
работы по производству и испытанию ракет "Фау-2", которые затем
обрушились на Лондон. Английская разведка знала, что в Пенемюнде ведутся
какие-то секретные работы, но не имела представления о замыслах немцев.
Сообщение Робина послужило для англичан ключом к разгадке немецких
планов бомбардировки Лондона и подтолкнуло к изучению и сопоставлению
других агентурных сообщений о Пенемюнде и работах на побережье. Вскоре
профессор уехал в Северную Францию, и Робин с ним больше никогда не
встречался.
Сотрудничая с агентами полковника Букмастера из УСО, Робин участвовал
ещё в одной операции - вскрытии сейфа военно-транспортной комендатуры
немцев в Шалон-сюр-Марне. Там было обнаружено и перефотографировано
расписание движения немецких военных составов по железным дорогам
Бельгии и Северной Франции. Оно стало и "расписанием" диверсий и
бомбардировок на линиях немецких железнодорожных перевозок. К лету 1943
года швейцарская полиция арестовала Робина по обвинению в нарушении
нейтралитета Швейцарии, где была его основная фирма, но вскоре его
выпустили под залог. Суд оттягивали до окончания войны. Тогда его
признали виновным лишь в "технических нарушениях" нейтралитета
Швейцарии, не нанёсших ущерба её интересам, и освободили от наказания.
После войны Робин возобновил свой бизнес и стал главой крупной торговой
фирмы. При посещении Парижа английской королевой в 1957 году он был
представлен ей в числе всего лишь нескольких руководителей
Сопротивления. Умер Робин после 1963 года. |